В издательстве «Белая ворона» (Москва) вышла книга березниковской писательницы Анастасии Разумовой «Брусничный холм», повесть стала «серебряным» призёром литературного конкурса, который проводило издательство в 2023 г.
Мы встретились с Анастасией, поговорили о её новой повести, о том, что можно считать деткой литературой и как разговаривать с современными читателями-подростками, которые, по расхожему мнению, книг не читают.
- Анастасия, давайте начнём с главного: что, по-вашему, можно считать детской литературой? Произведения, которые в школе изучают? Но можно ли назвать детскими «Войну и мир», «Мёртвые души» и массу других произведений?
- По-моему, это литература, которую автор пишет в подарок детству (смеётся). На самом деле вопрос о школьной программе очень больной. Я понимаю, что для кого-то чтение классиков в школе, будет первым и последним знакомством с ними и к классике они больше не вернутся. Тем не менее, часть произведений, которые сейчас изучают в школе, не для детей совсем – они не интересны, не понятны, скучны. Учителя несчастные бьются, как бы выдать программу, как заставить детей читать, но максимум, что они могут – краткое содержание перечитать. Хотя есть и другие примеры. Например, мой сын, когда подрос, с удовольствием сам читал Достоевского, просто подсел на него – всё перечитал мы с ним обсуждали эти книги. И скажу честно, я сама в школе не прочитала «Войну и мир» – не осилила просто. Мне было 32 года, когда я прочитала «Войну и мир», прочитала с удовольствием, а мама моя гордилась, что начала читать этот роман во втором классе. Я во втором классе читала «Парижские тайны» Эжена Сю.
Что такое детская литература? Я думаю, она должна отвечать интересам детей. Да, поднимать их на более высокий уровень, заставлять задуматься о серьёзных вопросах, смотреть на мир шире, но в корне, в сердце своём она должна отвечать интересам ребёнка. А что интересно ребёнку? Взаимоотношения со сверстниками, со старшими, потому что ребёнок учится жить, и книга должен быть, если не наставником, то взрослым другом, который, на назидая, расскажет и покажет. Назидания сегодняшние дети вообще не воспринимают и не понимают.
- А как дети сейчас выбирают книги? Или это за них взрослые делают?
- Дети не выбирают, это практически всегда делают их родители. Хотя это неправильно, даже психологи говорят: если вы хотите привить ребёнку любовь к чтению, надо давать ему возможность выбирать в библиотеке или книжное магазине те книги, которые он сам увидел, на которые обратил внимание. Наши издательства хорошо следят, чтобы в книгах не было чего-то, что ребёнку пока знать рано, так что выбор предоставить, я думаю, можно.
- Как получилось, что вы написали книгу для детей? Какая-то внутренняя потребность появилась научить чему-то?
- Для меня самой работа над детской книгой стала неожиданностью, потому что я вообще не видела себя в детской литературе. Мне казалось, что писать для детей – это постоянно бить себя по рукам: это ребёнок не поймёт, а это ему пока не нужно знать, эти вещи пока рано писать, даже если я этого хочу, ведь для всякого познания есть свой возраст. Раньше я думала, что мне это постоянно самоограничение будет неинтересно.
Но вот начались коронавирусные времена, когда дети мои дома сидели, учились дистанционно и мы много времени проводили вместе, в том числе я читала младшему вслух. Так я, возможно, и погрузилась в детскую литературу. Это было время, когда много из нас стали тревожными, переживали за своих близких, не зная, что нас ожидает, когда громкоговорители каждый час на улице включались, состояние нервное было, и человек человеку стал не совсем товарищ и брат. На трассе возле Красновишерска стоял пост ДПС, где приезжающим проверяли температуру, и я в соцсетях своего родного города периодически видела, что люди, которых я знаю, чуть не в голос твердят: не пускать на Вишеру никого! Пандемия вскрыла под слоем культуры и толерантности многие неприятные качества, люди требовали не выпускать заболевших из дома, облить всё хлоркой.
Я сама очень мнительная, мне кажется, что любая зараза ко мне сразу пристанет, но как раз в это тревожное время мне начали приходить в голову какие-то светлые образы, видимо, чтобы помнить, что мы люди, что надо всё-таки быть добрее, любить друг друга, как-то помогать, не сдаваться. Детские книги, что я читала детям, стали для меня подспорьем, как у Мандельштама:
Только детские книги читать,
Только детские думы лелеять,
Все большое далеко развеять,
Из глубокой печали восстать.
В какое-то время образ пришёл: женщина лет за 60 крутит колесо. Я не могла от него отделаться и поняла, что рождается детская книга, в которой обязательно будет счастливый финал, о хороших, тёплых взаимоотношениях девочки и пожилой женщины.
- Работать над книгой и правда было трудно, как вы и предполагали? Часто приходилось бить себя по рукам?
- Работа внезапно оказалась очень лёгкой, простой, я не заставляла себя писать, не усаживала насильно, наоборот, летела домой, чтобы сесть за ноутбук. Мне нравилось, что я делаю. Обычно внутренний редактор постоянного мучает сомнениями, а тут всё легко рождалось, появлялось. Для меня работа над этой книгой стала какой-то отдушиной, я писал её с большим вдохновением, с надеждой, мне хочется, чтобы эти эмоции и чувства передались через бумажный лист, через слова тем, кто будет эту книгу читать.
- Расскажите о новой книге, с кем читатель в ней познакомится?
- Это повесть о 60-летней Берте, жительнице вымирающей деревни Брусничный холм. Деревня выдумана, но в ней черты северной русской деревни, по округе поездить, так и у нас такую найдёшь, и на моей родной Вишере такие есть. В Брусничном холме всего пять домов, и Берта, коренной, самый старший житель, считает себя хранителем деревни. В её понимании охранять, значит, никого из пришлых не пускать в деревню. Она привыкла жить по своему порядку, но в какой-то момент недалеко от её дома открывают загородный лагерь с шумными детьми, с походами по её лесу. Берту это очень раздражает и напрягает: дети то ветку сломают, то костёр разведут. Однажды в поле зрения героини попадает девочка, которой в лагере плохо.
Мне было интересно посмотреть, как такая замкнутая героиня, привыкшая жить одна, воспримет девочку, которая вошла в её жизнь и за которую она должна теперь нести ответственность.
- Получилась ещё одна история о взаимоотношении ребёнка и взрослого?
- На самом деле очень много книг об истории таких взаимоотношений. Как правило, в них ребёнок меняется к лучшему, а у меня к лучшему меняется взрослый – Берта открывается миру. Как-то на сайте издательства «Белая ворона» я прочла комментарий молодой мамы к другой книге: «Сколько можно пасть о стариках? Почему герой книги старик? Детям же интересно читать о сверстниках, зверушках, волшебных персонажах? А тут старик живёт на хуторе, ну что это?». Я тогда подумала, ведь у меня тоже героиня в возрасте, неужели она не интересна детям? Какой вообще герой может быть интересен ребёнку? Может ли ребёнку быть интересен человек пожилой? И для себя всё-таки ответила однозначно: может. Ребёнку как раз в какой-то мере человек «через поколение» ближе. Как правило, родители – люди, которые заинтересованы в социальном статусе, достижениях, успехах, они амбициозны и требовательны к себе и своим детям. Отношения детей с родителями более напряжённые, чем с бабушками и дедушками, которые уже понимают, что ни статус, ни достижения не дают счастья, хотя и важны. Бабушки и дедушки любят безусловно, со всеми недостатками, более философски относятся к внукам. Я говорю о здоровых семейных отношениях, потому что в жизни бывает всякое. У ребёнка и старика есть что-то общее в магическом восприятии жизни – они самые суеверные люди.
- Старый, что малый?
- Да. Хотя сейчас семьи стараются жить отдельно от своих бабушек-дедушек, но как-то эту духовную связь надо всё равно восстанавливать. Эта связь – самое ценное, что может быть. В моей книге Берта – не бабушка, но она её заменила, как бы она этого ни боялась.
- Насколько Берта похожа на вас?
- Совсем не похожа, хотя, наверное, в ней есть и мои черты, и черты моей мамы, даже есть история, которую мне рассказывала мама о своём детстве. Когда книга была издана и я готовилась к первой встрече с читателями, мне вспомнилась соседка по дому в Красновишерске. Наверное, детское впечатление от неё воплотилась в образе Берты. Соседку звали Франя, Франческа. У нас ведь много был репрессированных, так что имён нерусских было много, может, потому и героиню мою зовут Бертой. Франя была загадочной личностью – это была бабушка, у которой не было внуков; она жила с подселением – с чужой семьёй; у неё были странные привычки, например, есть конфетки во дворе, никого не угощая. Наверняка, она в детстве не ела конфет, и восполняла их недостаток в старости. Она была весёлая, забавная, будто бы впавшая в детство, ни у кого не поворчивался язык назвать её бабушкой, все звали Франей. Вот и Берта моя любит конфеты и какие-то вещи, которые ей не по возрасту.
- Кому вы посоветовали бы прочесть «Брусничный холм»?
- Всем.
На прощание Анастасия Разумова подписала один экземпляр своей повести, мы разыграем эту книгу в одном из газетных конкурсов в наступающем году.
Беседовала Яна Агеева
