1963 г. Это я в гостях у кого-то. У нас дома ёлку не наряжали и Новый год не справляли – в садике ёлка была, и хватит. Вообще праздники отмечали, когда земляки приезжали или двоюродные братья отца. Устраивали застолья с песнями, плясками, гармошкой. Я маленькая была, под кровать залезу, играю там и смотрю, как взрослые веселятся.
1965 г. Мне бантики делали только для редких фото, обычно стригли коротко. У матери коса была толщиной в куку, тяжёлая, густая. Она, бывало, после бани ляжет на диван, волосы через подлокотник перекинет и сушит… как река, переливаются. А у меня в отцовскую родню волосы, не о чем говорить.
1970-е гг. Эти фото из Гагаринской школы, сейчас просто школа №24. Была пионером, всё как обычно. Сейчас моя дочь дружит с дочерью моей одноклассницы, хотя класс у нас недружный был.
2010-е гг. Куклы не для детских игр. Например, Спиридон-Солнцеворот поворачивает жизнь на новый уровень, новый виток. Помогает на следующую ступень прейти – это колесо судьбы в принципе. Хотя мужских кукол-кулаков мало в традиции.
Людмила Палехова – ветеран-металлург. В Березниках её знают как автора стихов и прозы, мастера изготовления народных кукол, хранителя русских традиций и коллекционера русской старины.
На встречу в редакцию Людмила Матвеевна принесла целую сумку реликвий: семейных, творческих, исторических. За чашкой чая мы рассматривали эти вещи и память ворошили.
Какая интересная маленькая иконка, старинная. Мамина?
- Бабушкина. Моё настоящее сокровище – паломническая иконка из Соловецкого монастыря, бабушка подростком ездила туда с папой. Иконка была в красном бархате, на ней подвижники, основатели монастыря: Герман, Савватий и Зосима. Я носила её к ныне покойной Ларисе Коржавкиной (искусствовед, старший научный сотрудник Березниковского историко-художественного музея – Прим. ред.), она и сказала, кто изображён. Смотрите, как лица и руки выписаны чётко, детально, а сами крошечные!
А ещё я храню нежный, тонкий платок китайского шёлка, который бабушке подарил её папа, привёз с ярмарки из купеческого города Лальска Кировской области. Мы же все родом оттуда, из глухой деревни Ворончиха, которой больше 400 лет.
Расскажите о бабушке. Она, судя по всему, много для вас значила?
- Бабушку звали Александра Андреевна Токмакова. Он маленькая, худенькая была. Её сарафан и рубашка, которые я бережно храню, был впору только моей младшей дочери Юлии, когда ей было 12 лет. Бабушка чуть что: «Щас сбегаю!», - возьмёт палочку и пошла. Я сама её снимала, мне на 15 лет сестра подарила фотоаппарат, поэтому кое-что осталось о бабушкиной деревне.А это дедушка Фёдор Галактионович. Был маленького роста, но очень сильный, по-медвежьи.
Я своим корнями очень интересовалась, много с бабушкой общалась и с тётей Машей, маминой сестрой. Она и рассказала много интересных фактов о семье.
О семье ваших родителей? Или вообще о вашем роде?
- Обо всём. Папа не рассказывал о своей родне вообще, только от тётки я о них и узнала.
А мои папа с мамой – отдельная песня. Отец любил другую девушку, а мама – другого парня, тот раненый пришёл с войны и как бы подпрыгивал при ходьбе, у него прозвище было Толя-Воробей. Мать с Толей собирались пожениться и уехать, а дед ей сказал, что она может тогда их отцом и матерью не считать. Мама Толю-Воробья бросила, а когда отреклась от любви, у неё душа умерла, она всю жизнь замороженная была, никто ей не был нужен. А отец бросил свою девушку, потому что она пошла встретиться и пообщаться с бывшим парнем, который приехал в деревню. Ему брат наговорил, что раз она к тому пошла, то и с любым пойдёт, вот отец её и бросил.
Мама с папой друг друга не любили, когда поженились, но прожили 49 лет. Мать отца так и не полюбила. Он к ней притерпелся, всё вокруг неё ходил, не пьянствовал, не шлялся, домовитый был, но она не оттаяла. И к нам, детям, тёплого отношения не было, хотя все родительские обязанности исправно выполняла.
А в 80 лет к ней пришла любовь. О! Это был настоящий роман. Они не бывали дома друг у друга, только на улице встречались, гуляли, ходили в парк, на лавочке сидели. И она стала другим человеком, обрела крылья, стала всеми интересоваться. С этими крыльями и ушла…
У вас в литературном творчестве многое оттуда – из истории семьи?
- Да, это так. Самое-то интересное, что в деревенской нашей истории есть чудесный северный диалект – древняя русская речь, которую новгородцы когда-то принесли, заселяя границу вятских и архангельских земель. Этот диалект в советские годы из людей вытравляли самым жесточайшим образом. В школе твердили, что эта речь неправленая, нелитературная, грамотные люди не должны так разговаривать, так только старые отсталые бабушки говорят. И люди перестали так говорить.
Когда я рассказываю об этом, я произношу фразы, которые специально составила, чтобы продемонстрировать, как говорили мои родные в глухой деревне: «Дык утреся он поторощился было на работу-то, дак эвон чего доспелося!» или «Тёлушка-то у Анисии шаталася яко морная!» Или парню говорят, мол, женишься, так и говорить надо будет по-другому, а он отвечает: «Дак штё, женичча поехал, дак и говоры переменить?»
Там ещё интонация, а произношение! Заслушаешься! Наши девки поехали как-то на море в отпуск, сидят на пляже, разговаривают, заметили, что к ним дяденька прислушивается, замолчали, а он им: «Девочки, поговорите ещё, мне так нравится!»
Так и бабушка, и мама с папой ваши говорили?
- Моя мама уже так не говорила, они молодыми уехали – от деревни оторвались, а к городу не прикрепились. А я всё детство и юность ездила в деревню, пока бабушка и дедушка там жили – слышала. И душа моя там осталась. Я плохо детство в городе помню. Я, кажется, тем и жила, что ждала, когда в деревню поеду, и воспоминаниями о деревне.
А чем так цепляла деревня? Другой мир?
- Другой. Там другие по отношению к миру люди, тактичные, крепкие, беззлобные, неосуждающие. Разве что некоторые, к которым приходишь в дом, садишься на нищую лавку – узкая, вдоль печки и с наклоном, на которой долго не просидишь – тебе пройти не предлагают. А без приглашения не принято проходить: сидишь, а они чай пьют. Посидишь и уйдёшь – вроде и не обижают, не гонят, но и не приглашают. Бабушка про таких говорила «высоконосные», то ли высоко себя несут, то ли нос задирают высоко? Много таких слов, образных и точных, бабушкиных осталось в голове. И я потому более трепетно отношусь к словам, к их происхождению, этимологии. Всё это очень интересно.
В этом основа интереса к славянской культуре?
- С одной стороны, да, основой послужило внутреннее устройство и ощущение жизни, которое я вынесла из деревни, а с другой – школа исторической психологии, в которую я случайно попала, когда младшей дочке исполнилось 11 лет. Мы стали ездить на семинары, изучать работу с сознанием, способы увидеть свои способности и использовать их. Мне всё это было нужно, чтоб двигаться в правильном направлении, понимать, что происходит, находить оптимальные решения, чтоб что-то делать со своей жизнью. Чтоб дети мои могли строить свою гармоничную жизнь.
А на этом фото очень красивая девушка. Вы знали о себе, что красавица?
- Ой! Да что вы! Сестра убедила меня в том, что я страшная уродина, и я искренне всю молодость считала, что должна жить в глухом селе, чтобы никто не видел. Я потому и замуж вышла за того, кто первый позвал, вышла неудачно. А сейчас смотрю на своё фото и думаю: так ведь хорошенькая девочка была…
Прямо слышу в вашем голосе «зато»…
- Зато самостоятельная. Я в 12 лет впервые сама уехала из Березников в деревню, потому что родители не соглашались меня туда отвезти. Мы крепко повздорили с отцом, он меня даже ударил. Я собрала чемодан, расспросила маму, как ехать, и укатила. А ведь надо было до Кирова доехать, в пять утра пересесть до Лузы, а ещё билет надо перекомпостировать, от Лузы 70 километров ехать до соседней деревни, а оттуда до Ворончихи – ещё 7 километров пешком. Родители не могли поверить, что я реально уеду, но я взяла на дорогу 15 рублей – ровно на билет – и доехала.
А в 15 лет уехала поступать в Пермь, в финансовый техникум.
Почему финансовый? Судя по вашим рассказам, это должен был быть или филологический, или исторический.
- Ну, какой исторический после 8 класса? Я этот выбрала, потому что не надо было химию и физику сдавать – у нас в школе их нехорошо преподавали, и я предметы не знала. Закончила техникум с отличием, у меня было свободное распределение, и я решила в Перми на работу устраиваться, домой не хотела.
Но в Перми вы не остались?
- Нет. Мать написала, что они с отцом старые, больные, им помощь нужна. И я вернулась. Мне дали направление в бухгалтерию Горздравотдела, и я туда устроилась. А чтобы дома поменьше находиться, пошла в театральную студию, записалась в агитбригаду – день на работе, вечер – на сцене. Три года отработала, вышла замуж и дочку родила.
После декрета пошла работать библиотекарем в школу №7 (сейчас лицей №1), навела за два года порядок в библиотеке и уволилась. Ушла в цех энергоснабжения №40 на «Ависму» машинистом насосных установок. Как я и хотела: начальство далеко, пришла на смену, отработала, дверь закрыла и всё – никаких отчётов, с которыми я раньше по вечерам сидела. И вот с 1985 года я работаю на «Ависме», и меня всё устраивает. Стажирую новичков, чтобы они понимали нашу работу, знали схемы оборудования, в 2023 году я получила звание ветеран «Ависмы», на нашу Аллею почёта даже попадала.
К народным куклам, ткачеству что привело?
- Когда я начала осознанно, глубоко изучать русскую культуру, тогда жизнь моя пошла по другому сценарию. На занятиях по исторической психологии мы познакомились с экскурсоводом из Соликамска, которая занималась обережными куклами, и стали изучать ремесло, психологическую составляющую и разные способы, как делать обережную куклу. Чтобы это не сувенир был, а живая рабочая вещь, которая помогает жить. Все они делаются по канонам. Если правильно седлаешь – будет помогать, неправильно сделаешь – испортит тебе жизнь. И эти куклы давали мне силы.
Ткачеством занялась, тку пояса на бёрдах – это примитивный ткацкий станок. Старинную одежды из бабушкиного сундука мне тётушка передала. Полный комплект: рубаха, сарафан и фартук, бабушка сама их вышивала. Ольга Шеерман (создатель Театра русского костюма «Маруся» - Прим. ред.) скопировала наш костюм, он в её в коллекции есть.
О создании Центра славянской культуры вы говорили, к нему тоже причастны?
- В 2007 году в Москве проходил фестиваль «Удаль молодецкая» и мы ездили на него с командой единомышленников и с ребятами из секции славяно-горицкой борьбы. Съездили, а потом у меня возникла идея создать «Центр славянской культуры». Я пришла к ребятам и предложила объединится. Им, к их боевым делам, как раз не хватало культурной составляющей. И мы начали сотрудничать. Три года я ездила с ними на «Удаль», а потом как-то вышло, что Центр стал муниципальным, и я уже с ними не работаю.
Стихи, прозу писать когда начали и почему?
- В юности первые стихи написала. Я к этому отношусь спокойно – не Пушкин, много лет писала в стол, никому не показывала. Мне казалось, что мои мысли и переживания никому не интересны. Случайно нас пригласили на творческую встречу с поэтами и писателями, и я решила почитать своё стихотворение. Мне сказали, что это интересно. И с того момента я дала себе разрешение показывать то, что я пишу.
И я начала публиковаться в «Березниковском рабочем», других изданиях, книжка рассказов у меня вышла – «Кошкины слёзы». Все рассказы основаны на реальных событиях, все герои живые, я не придумываю сюжеты, людей. Мне бы с теми разобраться, которые были в моей жизни, хотя бы их описать и осмыслить. Этого материала столько, что ой!
Ехала как-то в троллейбусе, вижу, сидит дедулька и у него глаза такие – боженька смотрит из его души. Такой взгляд редко встречается даже у деревенских жителей, не говоря о городских. Как это не описать?
Или рассказ у меня есть «Роза на обочине»: я стояла на остановке, пришли девушка с парнем – настоящие бичата. Но как они общались, как друг с другом играли, какие-то маленькие движения совершали, такая чистота и высота невероятная! Любовь всё очищает.
Видеть эти редкие откровения жизни – дар. Чистота в глаза не бросается – это я для себя составила афоризм. Мы сегодня часто не замечаем чистоты, доброты. Мы замечаем агрессию, потому что грязь видно сразу, напрягаться не надо.
Я это, наверное, хочу людям донести. Я как-то читала рассказ о старушке и священнике, там старушка говорит, что хочет умереть своей смертью – от радости. «Душа увидит боженьку, обрадуется и выскочит к нему навстречу» – это правильная смерть. Так и жить, и умирать надо – в чистоте и в радости.
На центральном фото: 2007 г. - обряд заклинания весны.
«Обычно для этого обряда делается небольшое печенье – жаворонки, а тут нам испекли такие пышные булочки, очень вкусные, и мы их на палочку надевали и проводили обряд заклички весны с костром, со всеми атрибутами, как положено», - рассказывает Людмила.
Автор Яна Агеева
