Вторая жизнь известного профессора

Доктор технических наук - специалист по Полярному и Приполярному УралуДоктор технических наук - специалист по Полярному и Приполярному Уралу
28 февраля 2019 10:46
- Достоверность на уровне слухов - Информация проходит проверку - Достоверность 100%

Недавно свет увидели две книги о походах на Приполярный Урал, написанные начинающим туристом и отредактированные туристом очень опытным. И автор, и редактор – один и тот же человек, Андрей Владимирович Затонский.

Андрей Затонский – учёный, доктор технических наук, профессор, заведующий кафедрой автоматизации технологических процессов Березниковского филиала Пермского национального исследовательского политехнического университета. Автор более 220 публикаций, 7 учебных пособий, по которым занимаются студенты разных вузов.

Андрей Владимирович – чемпион России по туризму, мастер спорта и инструктор международного класса по спортивному туризму, председатель городской маршрутно-квалификационной комиссии, член пешеходной и кадровой комиссий Федерации спортивного туризма РФ.

О маршрутах, жизни и любви мы побеседовали с профессором.

 

Одно развивается, другое глохнет

– Понятно, когда студенты в походы ходят, но именитый профессор? Откуда, Андрей Владимирович, у вас это увлечение?

– Я поздно стал ходить в походы. Мне было уже 16 лет, когда я пришёл в городской комсомольский штаб «Трубачи». Там хорошим тоном было петь самодеятельные песни, что я уже умел, и ходить в походы, чего я не умел.  В 1986 году я впервые сходил на Усьву. Через два года мы сходили на Денежкин Камень. И так понеслось.

Пеший туризм был общепризнанным увлечением, тогда это был своего рода эскейпизм – побег от реальности. За границу-то выехать было невозможно, а раздражающих факторов было много. Ну, и на государственном уровне и предприятиями туризм поддерживался, несомненно. В Березниках был городской клуб туристов, которым руководил Владимир Николаевич Бронников,его уже нет в живых, были клубы «Алмаз», «Парма», «Водолей». Была сильная маршрутно-квалификационная комиссия, выпускала походы до третьей категории сложности. Потом это дело заглохло, сейчас снова оживилось: мы можем «тройку» выпустить, я со всей России походы выпускаю и оценку даю на основании отчётов.

Надо сказать, что чем дальше, тем больше туризм  становится спортом, а не стилем жизни, как в советские времена. Сейчас потребности уйти от реальности таким способом у людей нет, да и отпуска стали не такими, как раньше. Чтобы сходить в нормальный, хороший поход, надо месяц, а у многих отпуска по две недели. Поэтому туризма в России становится мало, честно сказать, туризм дохнет. Вот, прямо так, к сожалению.

– Но проходят соревнования, дети, я знаю, у нас занимаются туризмом. Этого мало?

– В туризме есть две дисциплины:  маршрут и дистанция. Маршрут – это реальный поход с опасностями и трудностями, а дистанция – соревнования по преодолению препятствий, которые можно проводить и в спортзале. Второе развивается, первое – глохнет.

Сейчас невозможно водить детей в реальные походы: надо, чтобы с группой ехал врач, чтобы автобус двигался только днём, и много других условий и ограничений. Вся вроде бы правильная забота о безопасности детей выливается в то, что дети престали туризмом массово заниматься. А это выливается, по моему мнению, в детскую безответственность и инфантилизм. Они ходят, конечно, в какие-то небольшие походики, может, и на несколько дней, но эти походики интереса не представляют.

Последним, кто в настоящие походы водил детей, был Сергей Николаевич Кокшаров, которого тоже нет в живых. Но и он лет 15 назад перестал этим заниматься. Сейчас практически все занимаются в залах. А раз не идут в походы дети, значит, не пойдут студенты, а потом и взрослые.

– И значит, перспектив у пешего туризма нет совсем?

– Нет совсем. Я говорю именно о маршрутах. На мой взгляд, центральное руководство не принимает серьёзных мер по его развитию.

В дистанциях всё более-менее нормально, там работают люди, проводятся соревнования. Коммерческий туризм будет развиваться, но это больше экскурсия на природу, чем туризм, тот самый эскейпизм. Но нормальный туризм на самом деле развивал много компетенций: умение работать с картами, схемами, рассчитывать количество запасов на определённое количество дней, добывать топливо, устраивать ночлег, ориентироваться по компасу и так далее.

– Коммерческий туризм, на ваш взгляд, может быть вариантом походного опыта?

– Коммерческий туризм тоже разный. Есть группы, которые идут полностью на обеспечении: инструкторы и палатки ставят, и готовят, и ведут. А есть такие, где хозяйственная работа делится на всех. Но там есть специалист, который поможет, как поступать в неблагоприятных условиях. У коммерческих туристов иная идеология: они пришли получать услугу, а не жить. С ними и встретиться не так замечательно, как с настоящими туристами. Не то чтобы у них чая не выпросишь, но всё равно не то.

 

Горы не покорить

– Вы до сих пор ходите в походы и детей своих водите?

– Да, семьёй ходим в многодневные походы, с дочкой и внучками зимой и летом. У меня с отпусками всё в порядке, я же преподаватель, два месяца летом отдыхаю. Многие люди, активно занимающиеся туризмом, как раз преподаватели. Возможно, они специально подыскивают такую работу, чтобы отпуск был большой и летний.

– Это потому что зимний поход намного сложнее летнего?

– Что вы, зимний поход намного проще! Зимой мы берём с собой снегомопед (снегоход с двигателем в 7 ЛС, переделанный на длинную гусеницу), он много тащит и почти ничего не весит и почти не «ест». В Новый год мы ходили с семьёй в лыжный поход, небольшой, километров 120 всего, так он пробежал километров 300 туда-сюда и «съел» 35 литров бензина. И без техники зимой груз можно тащить в санях, а летом не потащишь – всё на себе. Летом 2017 года, когда мы ходили с семьёй в категорийный поход,  мой рюкзак весил 37 кг, у женщин меньше, дети несли одна два кг, другая – три. Всё по-честному. А вот что страшно зимой – это в речку упасть. Когда мороз градусов 30, надо либо срочно переодеваться, либо ещё как-то выходить из ситуации, а люди к этому не готовы. Больше зимой в лесу вообще ничего опасного нет, и человек, знающий и умеющий там жить, не пропадёт.

– А дикие звери? Зимой они  опаснее, чем летом, а вы по две недели в лесу живёте.

– Да, волки приходят регулярно. Ставишь лагерь, потом отойдёшь метров на сто и видишь цепочки следов. Рыси приходили, от медведя зимой Бог миловал. Вот летом раньше, бывало, по одному медведю за поход встречали. Стоишь, на него орёшь, пока не уйдёт. Надо шуметь. Один раз совсем плохо было: подошли в тундре к камню здоровенному, из-за него – медвежонок, за ним – мамаша. Но нам повезло, медведица решила, что нас слишком много, и не стала нападать.

– Вы говорите, что детей необходимо водить в походы. Зачем? Приучать к самостоятельности и ответственности?

– Походы воспитывают истинный патриотизм. Потому что все цветные ленточки и выдавленные из себя слова не обозначают патриотизма, ведь люди не знают, что именно они любят. Люди знают только то, что видят из окна троллейбуса, когда едут на работу. А наши дети столько видели, сколько  большинство людей в России не увидят никогда. И ходить умеют. Даже старшая внучка идёт по осыпи, как взрослый человек.

– В походе надо как-то по-особенному ходить?

– Конечно. Представьте, что вам надо идти по столам, например (показывает на стол, за которым мы беседуем). Вы будете перепрыгивать, а это ведь не обычный шаг, верно? А такие «столы» – очень простое препятствие, бывают менее удобные. 

Я оговорюсь: в лес ходим не выживать, а жить. Там моя вторая жизнь, и она очень хорошая: нет денег, государственного аппарата, другая система ценностей, другие люди, которые радуются тебе. Там всё другое. Мы там живём, а жить там мы умеем хорошо.

Мне не нравится, когда люди называют себя инструкторами по выживанию. Кого он откуда выживает? Выживать –  как покорять горы. Нельзя её покорить, ты на ней поживи, в гости зайди, поблагодари, что пустила и отпустила. Постоянный героический надрыв, которого людям не хватает в жизни, не продуктивен. И понятие «выживание» тоже не продуктивно.

– То есть жизнь – не борьба?

– Борьба. Но мы ведь дома не боремся с канализацией, а используем её. И мы в походе не боремся с дождём. Чего с ним бороться-то? Его всё равно не побороть, надо просто быть готовым в нужный момент из-под него выскочить, или готовить под ним еду, или идти.

 

Приполярный Урал – самый крутой

– Можно сказать, что все туристические маршруты на Урале вам знакомы?

– Не все, конечно, но многие. Я специалист по Полярному и Приполярному Уралу.

– Расскажите о книгах.  Это обобщение опыта? Рассказы о пережитом? Кому будет интересно их почитать?

– Всего книг будет четыре. Три написаны давно. Когда я был молодой, у меня была привычка после каждого похода писать повесть о нём. Первая книга о нескольких походах разных категорий сложности, написанная 19-летним мальчиком. Я убрал оттуда лишнее и добавил комментарии, так сказать с высоты прожитых лет.

Последняя – фотокнига, красивая, с хорошими фотографиями. Правда, издавать её очень дорого, возможно, я её переделаю в черно-белый формат и потом попробую издать. Там более свежие очерки, которые отчасти ответят на вопрос: «Куда бы сходить?». Правда, это маршруты не для неопытных людей, там описаны места, куда непросто добраться. Например, исключительно красивая Караульная сопка, куда ни на машине, ни на снегоходе, ни на лодке близко не подъедешь – надо всё комбинировать. Или Антипинский гребешок, плато Парнук, куда от ближайшей точки заброски дней шесть идти. Но всё это того стоит. Там хорошая жизнь. Кому будет интересно? Судя по статистике продаж – никому (улыбается). Это не коммерческий проект, для друзей больше. 

– Вы часто говорите о Приполярном Урале и книги ваши – о нём. Пермский край в плане пешего туризма беднее?

– Получается. Приполярный Урал – самый красивый и крутой, в смысле горы высокие. Высочайшая вершина Пермского края Тулымский камень – 1 469 метров, а там вершин по 1 800 метров – пять, и по 1 700 метров – не пересчитать.  А ещё Пермский край сильно обедняет Вишерский заповедник. Это самое интересное, что есть у нас, но доступ туда ограничен. Но если есть желание, то на Урале есть куда сходить, что в горы, что по рекам.

– Люди, которые никогда не ходили и походы и вдруг захотят этого, с чего должны начать? С похода в какое-то не столь далёкое и трудное место?

– Начинать надо с поиска людей, которые на самом деле что-то знают и умеют. Возможно, на Усьву и без опытного человека можно пойти, но вот в двухнедельный маршрут – нет. В пещеру точно надо идти с человеком, представляющим себе либо пещеры вообще, либо эту конкретную.

Для меня когда-то поход на Усьву считался Походом. В городском комсомольском штабе мы туда каждое 7 ноября ходили. Ехали пять часов на поезде, потом ночью шли 4 км. И такой поход чрезвычайно развивал, ведь рюкзаки, палатки и спальники тогда были не такие, как сейчас. Сейчас все в ужас придут – школьники в лесу одни, без никого, без телефонов, раций, спасательных вертолётов. Так ведь?  Зато опыта мы там набирали и жить учились.

Много позже, уже в чемпионском походе, нас было шестеро. Вышли на плато Парнук на восточном склоне Приполярного Урала. Там есть ямы, в которых горный хрусталь добывали, у меня дома есть оттуда отличные экземпляры. Так вот, вышли, смотрим: тучки красивые забегали – вот-вот хлынет. Я секундомер достал – работаем. За 50 секунд палатка поставлена, всё расстелено, примус разжигать начали и дождь во всеоружии встретили. А откуда эта сноровка и знания? Оттуда как раз и начались, с похода на Усьву.

Если говорить о тех, кто хочет начать ходить в походы, лучше всего, мне кажется, прибиться к какой-нибудь группе. Даже и к нам. У нас есть группа  «ВКонтакте» «Турклуб «Кристалл» г. Березники», мы на все длинные выходные куда-нибудь да ходим. Время от времени к нам кто-нибудь присоединяется, но в основном отсеиваются, потому что у нас сложившийся взгляд на вещи, и мы точно знаем, что он верный. Иногда люди пытаются доказать обратное, научить, как себя вести. Нам-то всё равно, а они обижаются.

Бывают такие, кто ничего не хочет делать, ждёт, когда к столу позовут .Такие с нами тоже ходят, но вряд ли их в категорийный поход возьмём. Разве что на маленькую вылазку, дня на три. И то если человек не совсем вредный.

А мне что с этого?

Опыт крутых людей вдохновляет. 

туризм приполярныйурал профессор