Мы уже рассказывали, что в в 1944 году Уральский добровольческий танковый корпус, восстановившийся после потерь 1943 года, с новыми силами влился в освобождение наших земель. В январе 1944 советские войска завершили подготовку ко второму этапу сражения за освобождение Правобережной Украины от немецко-фашистских захватчиков. Первому Украинскому фронту, в состав которого вошла 4-я танковая армия, была поставлена задача: разгромить две танковые армии противника и развивать успех в юго-западном направлении. Ответственную роль в выполнении этой задачи призваны были сыграть танкисты.
Пермскую 62-ю гв. танковую бригаду разрезали на части. Основные её силы передали в состав 7-го гв. танкового корпуса для рывка на юг, в обход Проскурова. К этому моменту 62-я гвардейская танковая бригада, ещё не вступив в бой, имела всего 10 боевых машин и 107 человек. Остальные отстали. Боеспособные силы бригады ехали, увешанные бревнами для самовытаскивания из грязи, бочками с дополнительным горючим и ящиками снарядов.
8 марта молотовцы начали с быстрой атаки на местечко Красилов. Пермяки на танках разведали подходы и внезапно атаковали на скорости. Один из танков при этом подорвался на фугасе. Немцев удалось взять врасплох и заставить отступать.
Следующий бой молотовцев в селе Западинцы. Немцы не приняли боя на подступах к селу и отступили за гребень высотки, делившей село пополам. Как только один из танков поднялся на гребень, он тут же был расстрелян из засады самоходными орудиями. Командир наступавшего батальона майор Красильников решил, что танк подорвался на мине, и отправил вперед второй танк, тоже быстро сожженный. После этого Красильников вместе с комбригом Денисовым приняли неоднозначное решение. Танковые экипажи спешились и вместе со всеми, кто вообще был в состоянии держать оружие, ближе к темноте отправились на зачистку деревни с автоматами и гранатами в руках. Этот приём оправдал себя: в пешем строю танкисты обошли засаду и захватили немецкие самоходки, подойдя к ним в упор. Только после этого стало возможно похоронить погибших танкистов. Командир первого танка, младший лейтенант Лихолитов, как оказалось, сумел вылезти из горящей машины и был застрелен неподалеку, пытаясь уйти по колее…
Пехотный штурм в Западинцах шёл медленно. Пермяков и так было мало, к тому же приходилось делать перерывы, ожидая, когда из тыла смогут продраться новые танки с боеприпасами. Во время штурма немцы спалили еще один танк – лейтенанта Шелемотова. Снаряд оторвал голову механику, пролетел через весь танк между ногами командира и попал в двигатель. Танк продолжали обстреливать, а немцы попытались захватить или уничтожить экипаж, так что уцелевшим танкистам пришлось буквально выкатываться под огнем через люк. Во время этого броска погиб радист, двое уцелевших скатились на моторное отделение, а оттуда под танк. Пехоте пришлось вести целый отдельный бой за собственных товарищей, оказавшихся под огнем на нейтральной полосе. Во время боев в Западинцах у пермяков погиб командир 2-го танкового батальона майор Красильников. Он был убит, пытаясь в пешем строю разведать маршрут.
В Западинцах были захвачены пленные двух разных пехотных полков. Враги контратаковали. Молотовцы поставили в строй всех, включая писарей, телеграфистов и офицеров штаба. Даже начштаба бригады майор Макшаков воевал в общем строю как пехотинец. Были важны каждая пара рук и каждый ствол оружия. На ходу имелись одиночные танки, носившиеся по селу из конца в конец. К утру 12 марта туда прибыли несколько танков из тыла, прорвавшихся сквозь грязь, и ценнейший актив – мотострелковая бригада. Бронетехники у немцев на фоне предыдущих боев уже почти не оставалось, и это решило исход дела: немцам пришлось отступить после общей атаки.
Первый танковый батальон Молотовской бригады под командой капитана Андреева ушёл в отдельный поход вместе с 9-м мехкорпусом армии Рыбалко. Батальон Андреева с ротой автоматчиков получил приказ наступать в сторону Холодца. Это посёлок к западу от Красилова, где воевали основные силы пермской бригады, и на северо-восток от Волочиска, где действовали основные силы Уральского корпуса. 7 марта батальон выбил из Холодца части элитной дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Но капитан Андреев обнаружил, что связи с родной бригадой и командованием корпуса, к которому его прикомандировали, нет. Вскоре батальон снова передали с рук на руки – в 17-ю мехбригаду, воевавшую поблизости. Однако и там он не задержался и 9 марта отправился в 52-ю бригаду 6-го гвардейского танкового корпуса. На тот момент батальоном отряд Андреева насчитывал всего 9 танков и 60 пехотинцев десанта.
12 марта пермский батальон вместе с 52-й бригадой прорвался на железную дорогу между Проскуровом и Каменец-Подольским, и таким образом воспрепятствовал отходу из Проскурова на юг. На железной дороге пермяки перехватили и расстреляли эшелон с бесценным для немцев горючим. Дальше продвинуться не удалось, поскольку в этом районе немцы имели боевую группу с «Тиграми». Батальон Андреева отбил контрудары, которые немцы начали уже на следующий день, после чего получил приказ возвращаться в родной 10-й гв. уральский корпус и с облегчением покинул окрестности Проскурова.
Эти бои состоял помогли очистить от немцев район вокруг Староконстантинова и Проскурова. Задачу выполняли уже без пермяков: 62-я гв. танковая бригада после ещё нескольких небольших боев вернулась в свой корпус. В каком-то смысле это было везением: самые свирепые контрудары немцев под Проскуровом обрушились не на молотовцев. Капитан Андреев со своим батальоном сумел избежать локального окружения вместе с 52-й бригадой. Лишённые помощи своего корпусного тыла, пермяки неминуемо понесли бы более тяжёлые потери. Как бы там ни было, 62-я Молотовская бригада возвращалась «домой», к основным соединениям УТДК.
Генерал-полковник Рыбалко, возвращая пермскую бригаду в родной корпус, объявил благодарность танкистам и подчеркнул «исключительную настойчивость и умение организовать бой». Отдельной благодарности удостоился батальон капитана Андреева за «исключительную выдержку и дисциплинированность».
Во второй половине марта корпус начал готовиться ко второму этапу операции. Несколько дней после 12 марта, когда уральцы вышли из боя, основные силы корпуса находились на месте и только отбивали контратаки под Фридриховкой. Горючего оставалось мало, а вот есть было просто нечего, уральцы кормились, как указано в документах, «из местных ресурсов». При этом позиционные бои были крайне напряжёнными.
20 марта последовал приказ на наступление в сторону Скалата. Этот старинный городок на юго-запад от Волочиска должен был стать «промежуточной станцией» перед главной целью уральцев – городом Каменец-Подольским.
На 20 марта пермская танковая бригада находилась в селе Бела Корчма. Для весны 1944 года она имела 23 боеготовых танка и 684 человека. Правда, горючего практически не было и на бесперебойное снабжение рассчитывать не приходилось. Другие части корпуса имели свои проблемы. Сильнее всего пострадала 29-я гв. мотострелковая бригада, её 3-й батальон временно расформировали и за его счёт доукомплектовали первые два. Минполк имел 25 минометов, но всего 419 мин к ним. Погода лучше не стала, а местность характеризовали как «бездорожье, кроме одной полевой дороги, местами шоссированной».
Однако первая задача была выполнена быстро, несмотря на всего одну «местами шоссированную» дорогу. Буквально за несколько часов 62-я гв. танковая бригада, мотострелки и 299-й минполк прошли сквозь немецкий фронт, прорвались в Скалат и взяли его штурмом. Наступавшие рядом челябинцы тоже атаковали успешно. На следующий день ситуация стала хуже. Уральцы обходным маневром взяли следующий городок на пути, Гжималув, но дальше корпус вырвался вперед, сосед – 6-й мехкорпус – отстал. В результате немцы начали бить добровольцам во фланг из «Тигров», занимавших господствующую высоту. У пермяков потери были сравнительно небольшими, а вот челябинцам на открытом фланге пришлось плохо, части несли потери. Несмотря на сложности из-за раскисших от грязи дорог, уральцы двигались вперёд.
23 марта бои вели уже за Гусятин, это в полусотне километров к югу от исходных позиций. Пермская бригада захватила сразу 12 «Тигров» и «Пантер», брошенных из-за поломок, израсходования бензина и просто грязи.
Сопротивление уральцы встречали слабое. 26 марта пермская бригада ворвалась в Закупну, взяв там всего шестерых не успевших уйти немцев, а ещё 54 вагона боеприпасов, склады и два орудия. Все стремились к Каменец-Подольскому. Машины неприятеля, загромождавшие путь, сбрасывались с дороги. Проблема имелась только с боеприпасами и ГСМ.
Каменец-Подольский, старинный город со своей знаменитой средневековой крепостью, был очень удобен для обороны: внутри много каменных зданий, подходы прикрываются рекой Смотрич с обрывистыми берегами. Вечером 25 марта мотострелки 29-й бригады при поддержке молотовских миномётчиков форсировали Смотрич, разминировали мост и захватили плацдарм. За ними на другой берег пошли танки челябинцев и свердловчан. Одновременно с уральцами в город ворвался 6-й гв. мехкорпус. К 22 часам организованное сопротивление в городе было сломлено, а наутро Каменец-Подольский был полностью очищен от нацистов.
Это была одна из лучших операций уральцев. Город был взят очень небольшими силами. В намечающемся котле оставалось более двух десятков немецких дивизий.
Всего молотовцы отбили 20 атак и, по собственным данным, перебили до 2 тысяч солдат и офицеров вермахта. 8 апреля бригада вместе со стрелками вышла из окружения.
В это время в самом Каменец-Подольском солдаты 4-й танковой даже не могли обстрелять аэродром, которым пользовались немцы: было нечем. Для пополнения строевых частей генерал Белов пошел на крайние меры. В пехоту записали даже отдел СМЕРШ, полевую прокуратуру, отдел кадров и персонал трибунала. Снаружи пыталось прорваться на запад такое большое количество немецких пехотных и танковых частей. Каменец-Подольский был крупным узлом дорог с переправами, так что немцы пытались пробиться в город, хотя бы чтобы дать дорогу транспорту.
Снаружи Каменец-Подольского находилась огромная армия противника, активно бомбила немецкая авиация. Именно в результате воздушного налета во время обороны Каменец-Подольского погиб командир 29-й гв. мотострелковой бригады полковник Смирнов. Командующий корпусом издал жёсткий приказ: обещал расстрел на месте оставившим свою позицию.
По словам полковника Лозовского, начальника штаба Уральского корпуса, чтобы облегчить положение с боеприпасами, прямо в занятом Каменце-Подольском местные рабочие начали изготовлять противотанковые средства. Возможно, речь идет о «коктейлях Молотова» – бутылках с зажигательной смесью, так как разнообразных горючих материалов на захваченных складах хватало. Другим источником вооружения и боеприпасов стали трофеи. В дело шло абсолютно все, что могло быть использовано.
Бои за Каменец-Подольский длились несколько дней, но все в итоге остались при своих. Немцы не смогли использовать город для прорыва на запад, но и изолированные советские войска причиняли серьёзный урон только тем немецким частям, что пытались пробиться в сам город. Последние немецкие части покинули позиции перед Каменец-Подольским 2 апреля. Неделю спустя к своим вышли отрезанные у Езержан пермяки из 62-й гв. танковой бригады. Отдельно от прочих сил уральского корпуса в ближайшие дни действовал 299-й минполк. Минометчики сразу после деблокады Каменца отправились поддерживать 147-ю стрелковую дивизию, воюющую в районе Тернополя. Дивизия была крайне истощена боями и насчитывала всего около 4 тысяч человек, поэтому помощь тяжелыми 120-мм минометами пермяков оказалась крайне уместной. Минометный полк получил по итогам этого небольшого сражения наименование «Тернопольский». Сам Тернополь с окружёнными внутри немецкими частями остался в стороне, однако благодаря активности советских войск на периферии этого маленького котла он так и не был деблокирован немцами. Сложное маневренное сражение закончилось.
Битва под Каменец-Подольским стала настоящим испытанием на прочность для Уральского корпуса. Сражение пришлось вести в необычайно сложных условиях против все ещё против сильного многочисленного противника.
Полного уничтожения окруженной вражеской группировки не произошло. Однако для РККА это сражение стало крупным и несомненным успехом, а для противника, соответственно, масштабной неудачей. Ряд немецких соединений, включая элитный «Лейбштандарт», были избиты до полной утраты боеспособности. Людские потери ряда дивизий доходили до 70–90 % состава, всего немцы считали небоеспособными после прорыва 10 своих дивизий. Что же касается техники, то побывавшая в котле 1-я танковая армия, пожалуй, перестала быть армией и точно перестала быть танковой. На момент выхода из окружения количество бронетехники в пробившихся из котла немецких дивизиях можно было считать по пальцам. В частности, прорвавшаяся через позиции пермской бригады 1-я танковая дивизия вермахта оставила в окружении все танки до единого.
Между тем, люди, прошедшие по бездонным дорогам вокруг Каменца, описывали просто-таки терриконы разбитой и брошенной техники вермахта. «Мы пробивались по дорогам, полностью забитым немецкой техникой. Мы раскидывали эти машины по сторонам дороги, расчищая путь нашим частям», – рассказывал солдат 29-й гв. мотострелковой бригады. В своеобразной манере успехи советских войск признал также Гитлер. Прямым результатом сражения на западе Украины стала отставка командующего немецкой группой армий «Юг» Эриха фон Манштейна. Фельдмаршал потерял свою должность 2 апреля, как раз в тот день, когда немцы отходили от Каменца.
Львов не удалось взять сходу - немцы устраивали танковые засады на перекрёстках, тщательно минировали улицы, вели огонь из окон.
Соотношение сил на фронте к лету 1944 г. кардинально изменилось. Немецкая армия страдала нехваткой резервов и была вынуждена уйти в глухую оборону. Наша армия готовилась к наступлению по всему фронту. Командующий первым Украинским фронтом маршал Конев использовал время для тренировок.
В середине июле 1944 г. уральцы двинулись на Львов.
- В корпус я попал в январе 1944 года, - вспоминал в 1966 году боец УТДК танкист Пётр Акулов. - Принимал участие в Каменец-Подольской, Львовской, Берлинской операциях и в освобождении Праги. И всё же самыми тяжёлыми боями были для меня бои за Львов. В марше на Львов я ехал в пятой или в шестой машине от головы колонны. Было душно очень, пыльно. Шёл июль 1944-го. Параллельно с нами шла конница генерала Белова. Самолётов подо Львовом было очень много. Буквально тучи. После их налётов мы и ворвались в город.
Улицы Львова оказались сложными для маневров, поэтому сходу взять город не удавалось. Немцы устраивали танковые засады на перекрёстках, тщательно минировали улицы, вели огонь из окон. Тяжёлые бои выпали Молотовской и Челябинской танковым бригадам. Именно этим летом бойцы танкового корпуса столкнулись со зверствами фашистов по отношению к бойца соединения, которые были ранены или попали в плен. Так, на теле лейтенанта Мазая была вырезана звезда, кроме того, бойцы обнаружили ещё несколько обезображенных тел группы связистов. В частях корпуса состоялись митинги, на которых воины клялись уничтожать в бою фашистских извергов.
Одним из самых трагических эпизодов взятия Львова была история прорыва танка «Гвардия» к городской ратуше. Когда танк прорвался в город, радист Александр Марченко, уроженец этих мест, показывал дорогу, а потом ему же удалось водрузить флаг на крыше здания. При выходе из ратуши он был смертельно ранен. Экипаж танка ещё шесть дней вёл бои в городе. В итоге танк «Гвардия» был подбит, погиб командир лейтенант Додонов. Механик-водитель и стрелок были тяжело ранены.
Часть сил Молотовской бригады с другими частями 4-й танковой армии вела в районе Княже и Золочева напряжённые бои с противником, пытавшимся прорваться в южном и юго-западном направлениях из окружения в районе города Броды. Другие подразделения бригады бились за освобождение Львова.
Штаб пермской бригады насчитывал в Львове части нескольких разных дивизий и отдельных полков. Пермяки зачистили несколько улиц и постепенно втягивались в город. Командование уральского корпуса оценивало сопротивление как упорное. Зачистка города велась с трудом и потерями. Описание того, как это происходило, оставил офицер пермской бригады Тит Кононец:
«…Вскоре после того как колонна тронулась, вражеский снаряд поджег дозорный танк. Шедшие за ним командирские танки приняли влево и вправо. Оказавшись впереди, я скомандовал механику-водителю Фёдору Курбатову: «Полный вперёд!» Увеличив скорость, мы проскочили мимо объятой пламенем дозорной машины и внезапно налетели на пушку – немцы её перетаскивали через улицу, меняя огневую позицию. Я не успел даже сообразить, что случилось, как пушка вместе с расчётом была раздавлена.
На этой улице противника было немало, да к тому же часто налетали «юнкерсы», сбрасывая на нашу колонну мелкие бомбы и обстреливая наших автоматчиков из пулеметов. В течение суток мы вели здесь бои с переменным успехом, наше продвижение было незначительным. А на следующий день, 23 июля, комбата Колупаева и меня вызвал на наблюдательный пункт комбриг полковник Денисов.
– Прорваться к центру города! – приказал он.
Впереди батальона, удалившись от него на два-три квартала, мчались два танка – наш и лейтенанта Олешко. Я стоял в полуоткрытой башне – иначе на узких улицах города противника не увидишь. Только свернули вправо, как впереди замелькали бронетранспортеры, пушки, немцы в касках и с автоматами. Одни в панике удирали, другие стали обходить меня и Олешко. Дальше двигаться нельзя – гитлеровцы окружили нас со всех сторон. Маневрируем, отбиваемся из двух пушек и четырех пулеметов. Вскоре в открытый люк танка Олешко из окон дома полетели гранаты – танк Олешко замер.
А немцы наседали, приближались и к нашему танку, разворачивали пушку на прямой выстрел в левый борт, но командир орудия Саша Прудник вовремя заметил это. Не ожидая моей команды, разнёс пушку первым снарядом. Снаряды у меня на исходе, подкрепления нет. Ясно стало: немцы отрезали нас от батальона. Рация не работает – сбита антенна. Как быть? Продолжали бой, пока заряжающий Вася Черепанов не доложил, что остались три снаряда и два диска патронов к пулеметам.
Даю команду отходить. Зарядили пушку и пулемёты. Я взял в руки две гранаты и открыл люк. Мчимся на высшей скорости к батальону. Слева переполненный противником переулок. С короткой остановки, с расстояния двухсот-трехсот метров выпускаем последние снаряды, и в переулке все смешалось в кучу. Но откуда-то из-за поворота возникли и бегут наперерез моему танку два немца с фаустпатронами. Бросаю в них одну за другой гранаты, и мы вырываемся из кольца.
Когда завернули на улицу Зелёную, где находились танки батальона, Колупаев и Денисов не поверили глазам своим. Нас уже считали погибшими. Оказывается, экипаж убитого Олешко, выскользнув через десантный люк подбитого танка и добравшись до батальона, доложил, что мой танк сгорел вместе с экипажем.
Пока наш танк заправляли горючим и заполняли боеукладку снарядами и дисками, ребята несколько остыли от жаркой схватки и, как только командир батальона автоматчиков капитан Лысак запросил поддержки танкистов, старший лейтенант Каленов прыгнул на лобовую броню моего танка и приказал: «В бой!»
На этот раз нам не повезло. Я стоял в открытой башне. Вдруг в тот момент, когда танк повернул в одну из улиц, – взрыв, пламя. Я очнулся, когда уже задыхался от дыма и огонь жёг мне лицо и руки. Собрав все силы, выжался на руках в люке и, вывалившись из него через голову, упал на мостовую и сразу же вскочил на ноги. Танк был охвачен огнём. Я кинулся помочь экипажу, но приблизиться к танку уже было невозможно. По мостовой растекался горящий газойль. Левая гусеница лопнула и, размотавшись, накрыла горящего Каленова, который был сброшен взрывной волной с лобовой брони.
В этот миг я увидел немцев, бегущих к танку. Выхватив пистолет, стреляя по врагу, отскочил к корме и скрылся в дымном облаке горящего газойля. Глаза не раскрыть. С рук слезла кожа. Обожжёнными руками я бил по охваченному пламенем комбинезону и старался вслепую пробиться к отставшим от танка автоматчикам.
И тут кто-то начал срывать с меня комбинезон. Подумал – конец, немцы... Но это был капитан Лысак. Он меня спас.
Батальон прорвался к остову танка, в котором сгорели Федя Курбатов, Саша Прудник и Вася Черепанов. Под почерневшей гусеницей – останки командира роты Каленова».
24 июля пермская бригада овладела центром Львова – как указано в журнале боевых действий, «штурмом сломила сопротивление противника». В качестве символического акта красное знамя водрузили на здание театра. После этого позицию в центре молотовцы передали 29-й мотострелковой бригаде и отправились на окраину – заправляться топливом, захваченным тут же, на месте. Мотострелки и челябинцы ещё некоторое время вели бои в городе. Утром 27 июля Львов был окончательно взят. Это сражение довольно дорого стоило пермской бригаде. 19 танков было выведено из строя, погибло 33 и было ранено 47 человек.
В кампанию 1944 года Уральский корпус показал себя как мощное соединение, обладающее высокой боеспособностью. Если в 1943-м году наступления давались уральцам крайне тяжело, то в 1944 они продемонстрировали блестящие успехи на поле боя. Бои на Западной Украине прославили корпус, который по итогам кампании получил почетное наименование Уральско-Львовский.
Впереди у молотовцев ещё оставалась самая быстрая, сложная и яркая для них кампания – поход в Европу 1945 года.
При подготовке материала использованы очерк Е. Норина «Героические пермские танкисты», фото из фондов Пермского государственного архива социально-политической истории, материалы сайтов history-udtk, ugvim.ru.
